На чугунных воротах главного входа можно заметить две буквы «Б» и «У», которые напоминают о первых устроителях усадьбы, братьях Усачевых. В 1828 году братья Василий Николаевич и Петр Николаевич Усачевы купили у купеческой вдовы Степаниды Невежиной участок на высоком берегу Яузы. Как говорят сегодня, братья «сделали себя сами»: формировали свой капитал продавая фрукты с уличных лотков, потом стали купцами I гильдии и создали чаеторговую фирму «братья кавалеры Василий и Петр Николаевы дети Усачёвы». Старший брат, Василий Николаевич, был главным в торговом деле, а младший, Пётр Николаевич, его компаньоном.

Купленный братьями участок находился прямо у срытого несколько лет назад земляного вала – бывшей московской оборонной границы, устроенной в конце XVI века. В 1820-х годах этот вал решили полностью удалить, ров возле него засыпать и сделать проезжую кольцевую дорогу вокруг Москвы (нынешнее Садовое кольцо). В результате образовалась очень широкая полоса земли, которую и отдали бесплатно владельцам недвижимости вдоль будущей дороги, но с обязательным условием – сделать палисадник, посадить деревья и поставить хорошую и красивую ограду. Территория будущей усадьбы Усачёвых-Найденовых располагалась как раз возле земляного вала, так что его хозяева получили даром приличный кусок московской земли под палисадник.

Для строительства главного дома братья пригласили известнейшего архитектора Доменико (Дементия Ивановича) Жилярди. Строительство дома велось три года и было окончено в 1831 году. Этот «дворец» стал последним творением зодчего и считается самой лучшей его постройкой, истинным образцом архитектуры позднего классицизма. Парадный вход в дом устроен со двора. Кареты въезжали в ворота и останавливались у порога дома. По бокам парадного вход посетителей по сей день встречают восседающие вальяжно чугунные львы и грифоны, а над входными дверями нависает массивный козырек в виде зонта. Усадьба получилась настолько роскошной, что её очень хотела купить Великая Княгиня Елена Павловна, невестка императора Павла Первого. В усадьбе часто устраивались приемы, а сами Усачевы были так популярны в обществе, что мост через Яузу рядом с усадьбой долгое время называли «усачевским».

Со стороны парка открывается вид на величественный пандус, ведущий на второй этаж дома. Справа и слева на нем стоят чугунные вазоны и отдыхают львы. По обеим сторонам пандуса устроены углубления – это каменные клумбы. Прежде в клумбах и вазонах выращивали яркие и ароматные цветы. Почти все посетители парка уверены, что этот пандус служил прежде для заезда карет на второй этаж. Однако, это совершенно неверно! Карете с лошадьми наверху никак не развернуться, для того, чтобы спуститься обратно. Этот пандус был задуман вовсе не для езды, а для променада. Традиционно в барских усадьбах именно на вторых этажах размещалась бальная зала. Талантливый зодчий придумал настоящий сюрприз для хозяйских гостей: при входе в дом они не видели пандуса - он был скрыт от взора за оградой и парковыми деревьями. И вот когда, разгорячившись после танцев, дамы и кавалеры жаждали освежиться и подышать воздухом, хозяин радушно открывал двери второго этажа и гости млели от восторга, плавно спускаясь по пандусу в парк между цветущими клумбами и спокойными львами. Такого устройства в Москве больше нигде не увидишь!

Сохранилось на территории усадьбы здание конюшни (сейчас 4-й корпус клиники) – оно расположено напротив главного входа в дом. Младший из братьев Усачевых, Петр Николаевич, очень любил заниматься садоводством. Он построил оранжереи, где выращивал экзотические растения и заморские фрукты. При нем полюбоваться сокровищами оранжереи мог любой желающий. Петр Николаевич занимался планировкой парка и его устройством. После его смерти в 1848 году усадьба постепенно стала приходить в упадок.

В 1854 году усадьба приглянулась текстильному фабриканту и благотворителю Герасиму Ивановичу Хлудову. Покупка усадьбы на берегу реки Яузы была для него особенным событием. Его отец Иван, родоначальник текстильной династии, впервые приехал в Москву в 1817 году и поселился у своего дяди Афанасия Щекина. Дядя выделил племяннику небольшую хижину на берегу Яузы у Швивой горки, и Хлудов с семьей на нескольких ручных станках наладил производство тесемочного товара: ткал и красил пояса и кушаки, а затем и нанку (прочная хлопчатобумажная ткань). Иван Хлудов сам и ткал, и красил, и ходил на Яузу полоскать ткань. Так что можно сказать, что сын его Герасим Иванович купил эту усадьбу на родине семейного дела.

Как истинный хозяин, Хлудов улучшает усадьбу: распоряжается провести в парк и в главный дом воду из труб Мытищинского водопровода, подключить калориферное отопление. Здесь было и жилище, и дом приемов. При Хлудове в парке посадили редкие породы деревьев – туи, серебристые ели, карельские березы, кедры, построили оранжереи с пальмами, мандаринами, лимонами, испанскими вишнями, розами и белыми гортензиями. Семейные торжества устраивались с ранней весны, когда парк был усыпан подснежниками. В парке был выстроен Концертный павильон и Чайный домик. Они к сожалению, не дожили до наших дней. Однако остались две колонные беседки и маленький грот, в котором герой фильма «Покровские ворота» Аркадий Велюров читал монолог из «Гамлета» пациентам клиники, где Хоботову предстояло «резать к чертовой матери» аппендицит. В усадьбе снимались сцены фильмов «Тот самый Мюнхаузен», «Эта женщина в окне», «Мастер и Маргарита», «Интердевочка» и другие.

В своем доме Герасим Иванович Хлудов создает первую в России картинную галерею. Великолепные виды с высоты паркового холма на русло Яузы вдохновили известного русского художника А.П. Боголюбова создать картину «Вид на Москву из Хлудовского сада». Герасим Иванович очень любил это место и всю свою жизнь прожил вместе семьёй в этом доме. Историко-литературный журнал «Исторический Вестник» писал: «…дом свой Герасим Иванович вел на самую утонченную ногу, да и сам смахивал на англичанина. У него не раз пировали министры финансов и иные тузы финансовой администрации. Сад при его доме, сползавший к самой Яузе, был отделан на образцовый английский манер и заключал в себе не только оранжереи, но и птичий двор, и даже зверинец. Прожил Герасим Иванович более полжизни в этом доме безмятежно и благополучно, приумножая богатство, возвышая свою коммерческую репутацию…».

После смерти Герасима Хлудова в 1885 году имение перешло по наследству к четырем его дочерям. Некоторое время усадьба пустовала, пока одна из дочерей Александра Герасимовна не выкупила все сестринские доли. Она была замужем на известным московским купцом Александром Александровичем Найденовым. Дома этих семей располагались на соседних участках. Цветущие сады были отделены друг от друга оградой, в которой была небольшая калитка. По семейному преданию, именно у калитки произошло знакомство будущих супругов, потом тайные свидания и, наконец, женитьба. Но сама Александра Герасимовна в своих воспоминаниях за год до смерти описала отнюдь не романтическую историю любви: «Я вышла замуж в 20 лет, вышла без любви. Александр Александрович был старше меня на 18 лет, был религиозен, суровый человек… Любил музыку, фотографию, науку, новые изобретения, читал газеты, по слуху любил подбирать на фисгармонии духовное пение, любил свою церковь - Храм святого пророка Ильи, стоял на левом клиросе и подпевал басом. До конца жизни занимался делом, был гласным в думе. Был честным, как никто, говорил всегда правду. Своих детей обожал, когда они болели - лечил, целовал их крепко, рисовал им, дарил игрушки без конца; но зато меня не баловал, был груб в обращении и, заметьте, никогда меня никак не звал; когда нужно по делу, обращался и говорил «Супруга».

Александра Герасимовна любила старинные и красивые вещи, особенно неравнодушна была она к русскому фарфору и покупала все, что привлекало ее внимание. Она жила в доме мужа на Покровском бульваре, а в усадьбе устроила нечто вроде музея, где хранились изумительные фарфоровые изделия Гарднера, Попова, Императорского и Архангельского заводов. По воспоминаниям потомков, при национализации имущества и недвижимости в 1917 году старой и больной женщине предъявили ордер на выселение в пятидневный срок с полной конфискацией имущества. Хозяйские слуги, к которым Александра Герасимовна всегда хорошо относилась, помогли спасти часть коллекции: «в течение трех дней они тщательно упаковывали драгоценный фарфор и тайком, незаконно проносили коробки мимо вооруженных часовых у входа. Этот фарфор позволил прокормиться детям и внукам в годы репрессий, лишения прав и других ущемлений».

После революции и переноса столицы в Москву, в городе была катастрофическая нехватка жилья. Вся возможная недвижимость, не только дома, но и храмы, часовни, склепы на кладбищах и бараки были заняты жильцами. Так называемое «уплотнение» граждан в 1918 году привело к ужасающей концентрации людей в маленьких помещениях, которые при таком тесном вынужденном существовании часто заражались друг от друга. К тому же в городе не хватало топлива, поэтому зимой 1918 года температура в домах не поднималась выше 13º, а чаще всего колебалась на уровне 8–9º. В связи с этим активно распространились заболевания тифом и туберкулезом. Борьба с этими болезнями приняла всероссийский масштаб и на территории бывшей усадьбы открывают передовой туберкулезный санаторий «Высокие горы» или «Высокие холмы». На его базе в 1921 году был основан Центральный научно-исследовательский институт туберкулеза РАМН.

В этом санатории долгие годы пытались вылечить от туберкулеза замечательного отечественного писателя Андрей Платонова. В 1938 году в возрасте 15 лет его сын попал в тюрьму по сфабрикованному властями обвинению. Благодаря невероятным стараниям отца, в 1940-м году Платон Платонов был освобожден, но вышел на свободу зараженный туберкулезом. Последние месяцы он прожил в квартире родителей в доме на Тверском бульваре (ныне Литинститут им. Горького), там и скончался на руках у отца и матери. Один из биографов Платонова старшего писал, что перед смертью сын попросил родителей поцеловать его и отец «в каком-то безумии целовал его в губы». Однако жена писателя утверждала, что Платонов заразился на фронте, куда отправился сразу после похорон сына. Бесконечно лечился он в санатории «Высокие горы». В это же самое время появилось новое средство - стрептомицин, которое всем представлялось панацеей от туберкулеза. Изобрел его профессор Зельман Ваксман, производилось оно только в США, а в нашей стране раздобыть его могли немногие счастливцы. У Платонова не было ни знакомых такого уровня, ни денег: его не печатали, и семья существовала на жалованье жены. Советский стрептомицин начали выпускать в промышленных масштабах только в 1950 году. Тогда считалось, что для излечения от туберкулеза необходимо по три инъекции в неделю в течение 10 месяцев. Неизвестно, сколько инъекций получил А. Платонов, но чуда не произошло.

После санатория в усадьбе работал районный туберкулезный диспансер. В 1970-х годах здесь разместили врачебно-физкультурный диспансер, ныне Московский научно–практический центр спортивной медицины. Зимой все дорожки парка сильно заметает снегом и многие выздоравливающие катаются там на лыжах.

Со стороны Земляного вала с ревом проносятся автомобили, а за чугунной оградой – тишина, зелень, некошеная трава, благодать и красота. Роскошный пандус со стерегущими львами и вазонами удивляет прохожих своим величием, под сенью старинных деревьев можно укрыться от жаркого солнца, в маленьких беседках-ротондах приятно любоваться видами Яузы с высокой кручи или поиграть в прятки за широкими колоннами. Возле аллей парка можно увидеть старинные чугунные скульптуры времен года, по преданию привезенные сюда из Парижа. Пройдитесь неспешно по чудесному парку с великолепными видами, вдохните свежесть и тишину, и зайдите чуть дальше за бывшую конюшню. А там увидите накрытый огромный старый погреб и деревенский жилой домишко с палисадником и дымящейся трубой. Оказавшись здесь, поистине забываешь, что находишься в центре Москвы. Правда будьте аккуратны — деревья здесь старые и скрипучие, ветки могут отвалиться, особенно при сильном ветре!