— Эту идею я вынашивал уже давно. Одно время мечтал снимать короткометражные документальные фильмы о быте и работе наших художников, о краях, где они родились, о том, что и как они писали – раскрывать лица. Являясь руководителем секций живописи в Союзе художников, я собрал тысячу талантов, это выдающиеся живописцы, краснодеревщики, ювелиры, кукольники, мастера по камню и мозаике, которые ежегодно занимают первые места в салонах, участвуют в знаковых мероприятиях. Многие, в том числе и я, вошли в каталог «Лучшие художники России 2018 года». Сейчас моя задача не только организовывать выставки в России, но и показать их работы миру. Мы планируем начать масштабную программу с Монако – в июне отправимся «осваивать новые земли». У нас уже есть помощники – это «Русское подворье», мы сотрудничаем с представителем княжеской семьи в Ницце, с их культурным центром, с посольством России. Это будут не просто банальные выставки конкретных произведений, но и настоящие шоу, передающие атмосферу русского искусства, а главной миссией я вижу нашу интеграцию в культуру других стран, и возврат русских ценностей в мировое пространство. Неплохо, если это повлечет за собой поток зарубежных инвестиций в Россию. К тому же, это всего лишь видимость, что наше взаимодействие с другими странами происходит только в экономическо-политическом поле – представители России невольно опираются на созданный творческой интеллигенцией культурный пласт, мы формируем их имидж, мы создаем благоприятный фон, который позволяет выглядеть и более убедительными, и вызывает невольное уважение перед русской цивилизацией. Поэтому мы видим своей задачей не только организацию выставок или галерей по европейским странам, а создание филиалов «Русского дома» по всему миру.

— Будучи сам художником, я понимаю, как эти люди не предприимчивы и порой оторваны от быта. При этом сейчас в стране критически мало объединений, которые бы поддерживали художников – по сути, культурные ценности, о которых мы постоянно говорим, остаются где-то в параллельном мире. Начинал я собирать таланты повсеместно, специально ездил по регионам, заглядывал в глубинку, посещал не только большие города, но и деревушки. Если в том или ином месте мне попадались музеи, я заходил, расспрашивал о местных самородках. Расскажу историю. Однажды я проезжал какое-то село и остановился у вагончика, в котором азербайджанцы держали что-то вроде кафе. На подхвате у них бегал какой-то русский мужичонка, по виду бич, грязный и нечесаный. Вот у него я и спросил, есть ли в их местности талантливые художники?

Я, - ответил он.

- А показать-то что есть?

И он повел меня куда-то в сарай, достал раму оконной форточки, на которой была натянута рубаха, а на рубахе томатной пастой и углем был написан потрясающий вид Питера. Оказалось этот мужичонка был учеником Андрея Андреевича Мыльникова (президента Российской академии художеств, конец 90-х, начало двухтысячных – прим. Ред). С его именем у меня тоже связана одна интересная история. Как-то мы гуляли с друзьями в Петровске, в Саратовской области, неподалеку от Дома Культуры. Сбоку от основного здания я приметил стеклянную веранду и табличку «Художник». Я заглянул в окно и обалдел, – к стене был прибит прямо гвоздями сквозь холст эскиз к 3-х метровой картине «На мирных полях», за которую Мыльников удостоился Сталинской премии третьей степени, и о которой мы читали в школьных учебниках. Оказалось, когда он писал знаменитое произведение, жил в Петровске, эскиз родственники сохранили, хотя и обошлись с ним по-варварски. Как сейчас помню, что купил я этот эскиз за три тысячи рублей. И продал, по необходимости, многим позже за 25 тысяч долларов. Кстати, сегодня за наброски Мыльникова шариковой ручкой на клочках бумаги коллекционеры готовы платить от 2 до 5 тыс. долларов. Вот так у нас порой формируется «ценообразование».

Таких художников, как ученик Мыльникова в России великое множество. Мы с коллегами работаем в человеческих условиях, многие добились успеха, в том числе и финансового, но остается обширный пласт талантливых людей – этакой соли русской земли, который по непонятной причине, остается чуть ли не за бортом. Мне бы очень хотелось вернуть в Россию традицию меценатства, чтобы великие предприниматели позапрошлого века вошли в историю, так же как в свое время Мамонтов, братья Третьяковы, Нечаев-Мальцов, Солдатенков, Морозовы и многие, многие другие, сыгравшие такую значимую роль в истории культурного русского мира.

— Да не только. Вот недавно в сети гремел скандал о том, что у художников отнимают мастерские в центре Москвы. А оказалось, что они по собственному разгильдяйству погрязли в долгах ЖКХ. Как только им помогли решить эту проблему, все вернулась на круги своя. В других странах, заботу о людях искусства отчасти берет на себя государство, по крайней мере, легче и проще найти помещение, студию, выделяются средства на поддержание их быта. У нас все сложнее, но хотя пока у нас нет мастерских, мы «ходим в люди» посредством выставок.

— В детстве. И первая оценка по рисованию, которую я получил, была единица – потому что учитель не поверил, что я сам нарисовал картинку. Это был рисунок карандашом: брусок с воткнутым в него топором и облокоченным рядом рубанком. Я не успел закончить его на уроке, забрал домой, чтобы добавить немного акварельных красок, а когда принес, преподаватель взглянул внимательно, вывел на листке единицу и сказал: «Учись сам рисовать». Я протестовал. Тогда он освободил меня от следующего урока, посадил в классе и я при нем повторил в точности тот же рисунок. «Бросишь рисовать – я тебе уши пообрываю» - авторитетно пообещал Геннадий Александрович. Вот я и пишу всю жизнь – видимо, боюсь за свои уши.

— Нет, не обязательно. Но я думаю, очень важно вовремя задать верный вектор. У меня есть давняя мечта, к которой я уже подступался в 2006 году, когда через Минобразование и Минкульт собирался организовать конкурс на самые талантливые руки среди детских домов. Было у этой истории и продолжение – в Сочи нам обещали продать по номиналу землю, где мы хотели построить Детский дом творчества. Хотелось создать детям условия выше среднего: курорты, театры, музеи. Привлечь к проекту волонтеров, лучших из лучших педагогов, разделяющих наши идеи, чтобы они преподавали обязательные науки, но и прививали любовь искусству. Думаю, при таком подходе больше вероятность, что покинув такой детский дом, ребята окажутся не на зоне, а пойдут в свою очередь преподавать, творить, а кто-нибудь, может быть, войдет в историю. Надеюсь, что и эта деятельность получит продолжение, потому что я уверен – нам всем это необходимо.




Беседовала Юлия Гавриш