Особую гордость Москвы составляют старинные усадьбы 18-19 века, сохранившиеся до наших дней почти в первозданном виде. Представители богатого дворянства и купечества предпочитали жить в первопрестольной столице с большим размахом: площадь усадеб в городе составляла несколько гектар обширных пространств с парками, лугами и прудами. На территории усадеб вольготно располагались главный «барский» дом, дом управляющего, флигели для обслуги, конюшни, каретные сараи, оранжереи и прочие необходимые или нужные владельцу строения. Не все могли содержать и поддерживать должное состояние таких усадеб долгое время, поэтому потомки первых хозяев нередко продавали их казне за возможность расплатиться с долгами.

Так случилось и с роскошной усадьбой металлургического магната И.Р. Баташева, строения которой еще с 1860-х годов занимает городская больница (ныне ГКБ № 23 им. И.В. Давыдовского). Знаменитый зодчий М.Ф. Казаков включил главный дом этой усадьбы в альбомы лучших образцов русского классицизма «допожарной» Москвы. Перед главным входом со стороны Яузской улицы посетителей встречают два вальяжно отдыхающих чугунных льва, которые спокойно и с достоинством сторожат усадьбу и напоминают о главном занятии её заказчика и первого владельца.

В России, пожалуй, все знают династию Демидовых. Эта фамилия моментально вызывает ассоциацию с металлургическими заводами и нажитым ими богатством. Но мало кто знает, что предки первого владельца этой усадьбы Ивана Родионовича Баташева были в дореволюционной России не менее известными деятелями металлургической отрасли. Именно из «баташевского» чугуна делались пушки и ядра для нашей армии в период правления Екатерины Второй. На их заводах были отлиты для Москвы чугунная ограда и ворота Александровского сада, квадрига Аполлона на здании Большого театра, скульптуры Триумфальной арки, детали ограды старого Зоопарка, многочисленные ступени и другие чугунные изделия для храмов и монастырей.

В 1796 году богатый заводчик и дворянин Иван Родионович начинает строить роскошную усадьбу на берегу реки Яузы. Для этого он покупает более 3 гектаров земли, и его участок становится самым большим для Москвы того времени. До сих пор доподлинно не установлено имя автора проекта усадьбы. Одно время предполагали, что его выполнил и прислал из Парижа известный французский архитектор Шарль де Вальи (или де Вайи), у которого учился знаменитый зодчий В. Баженов. Сейчас считается, что авторство принадлежит московскому зодчему Родиону Родионовичу Казакову, ученику В.И. Баженова и М.Ф. Казакова. Точно известно лишь то, что практическое строительство усадьбы осуществлял талантливый крепостной Баташева - Кисельников. Иван Родионович был человеком патриотичным: вместо заграничных специалистов он предпочитал потратить деньги на обучение за рубежом своих талантливых крепостных, а затем воспользоваться их мастерством.

Гигантские объемы усадебного дома, его украшения и невиданные караульные «сторожки» в виде домиков-комодов поражали современников и продолжают удивлять ныне. Боковые флигели усадьбы можно смело причислить к полноценным домам, а главный дом – это настоящий дворец с шестиколонным коринфским портиком. На зданиях усадьбы интересно разглядывать причудливые розетки с листьями, ниши-ракушки, кормление птицы, отдыхающих нимф и бородатых персонажей с кольцом или огромными оскалившимися зубами. Стоит обязательно зайди во двор, чтобы увидеть необычное для холодной Москвы чудо – огромную открытую лоджию. Из большого зала второго этажа, распахивая двери после шумных балов, на эту высокую площадку выходили гости, любовались видами Кремля и спускались по сбегающим с двух сторон вниз лестницам в усадебный парк. Лестницы эти не сохранились, а лоджия до сих пор существует в полном своем великолепии. Над ней, на самом верху красуется герб дворянского рода Баташевых и два горельефа: на одном изображены мальчики-кузнецы (у одного в руках кузнечный мех), на другом - «творцы», отдыхающие после строительства замков. В большом холле главного дома до сих пор «держат своды» скульптуры могучих атлантов, авторство которых приписывается знаменитому скульптору И. Витали. За главным домом, вниз по склону холма, на котором расположена усадьба, стоит дом управляющего, а за ним полукруглое здание хозяйственных служб. Монументальную чугунную ограду с парадными воротами, сравнивают по своему изяществу с появившейся чуть ранее решёткой петербургского Летнего сада. Звенья ограды также были отлиты на Выксунских чугунолитейных заводах Баташева.

Через пару дней, Мюрат решил переехать отсюда в более безопасные от пожара места, а сюда стали приходить французские солдаты, которые грабили всех жителей, «раздевали каждого по 10 и более раз…, отнимали даже из рук куски хлеба». Французы нашли и забрали спрятанное в заложенном наглухо погребе хозяйское добро – бронзу, фарфор, одежду и деньги. Приказчик не выдержал, и помня обещание Мюрата взять под охрану усадьбу, пошел к нему 11 сентября с визитом. По приказу генерала был выписан документ, чтобы жителей усадьбы Баташева «не обижать, дом и домашних не грабить». На офицеров эта бумага действовала, а простые солдаты продолжали грабить «с одинаковым зверством». Затем все дворы и сады усадьбы наполнились больными и ранеными. Приказчик не вынес всего этого и незадолго до ухода Наполеона из Москвы, 23 сентября бежал из усадьбы. Вернувшийся хозяин нашел свои владения в плачевном состоянии. На восстановление усадьбы Иван Родионович потратил баснословную по тем временам сумму в 300 000 рублей.

Но семейное счастье дедушки и внучкиной семьи длилось недолго. Дарья Ивановна Шепелева, выйдя замуж так рано, родила на свет 4 детей и после последних родов в 1818 году скончалась в возрасте 25 лет. Безутешный дед, составивший в 1816 году завещание в пользу внучки, вынужден был переписать его на зятя. Устроитель московской усадьбы Иван Родионович Баташев прожил 89 лет, умер в 1821 году, пережив двух сыновей, двух жен, внука и внучку. После его смерти усадьбой и заводами распоряжался зять Дмитрий Дмитриевич Шепелев. В 1826 году он сдает дом за 65 тысяч рублей на пару недель Дворцовому ведомству, которое нанимает его для размещения герцога Девонширского и его семьи, прибывших на коронацию Николая I.

После смерти Д.Д. Шепелева в 1841 году заводы и усадьбы наследуют его дети Иван, Николай, Елизавета и Анна. Дети, как это бывает в жизни, не стали продолжателями семейного дела: они предпочитали работе и управлению праздный образ жизни, практически не занимаясь организацией производства и хозяйственными делами усадьбы и заводов. Формально управление имуществом было возложено на старшего брата Ивана Дмитриевича Шепелева. Когда наступило почти полное разорение, то всю вину решили взвалить на Ивана: обвинили в мотовстве, лишили всякого участия в делах, объявили его душевнобольным, потребовали наложения опеки на заводы и отправили его жить в эту московскую усадьбу, снабдив очень скромной суммой на содержание. Опекунское управление возглавил муж одной из сестер, граф И.П. Кутайсов и полковник В.А. Сухово-Кобылин.

В 1870 годах, уже у праправнуков первого владельца, городские власти выкупают усадьбу, значительно перестраивают ее и размещают в ней Яузскую больницу для чернорабочих, то есть для простых граждан. 4 февраля 1905 года сюда привезли Андрея Васильевича Рудинкина - смертельно раненого кучера великого князя Сергея Александровича Романова. Сам князь был убит в Кремле от взрыва бомбы, которую бросил в его карету террорист И. Каляев. Верный и преданный кучер, служивший князю 25 лет, получил 87 осколочных ран в нижней части спины. На следующий день вдова С.А. Романова, великая княгиня Елизавета Федоровна навестила его в больнице. Несмотря на ужасное, постигшее эту женщину внезапное горе, она поехала в светлом платье, чтобы скрыть гибель князя, потому что «доктора сказали, что лучше пока его не волновать. Андрей Рудинкин трогательно, забывая сильные боли, расспрашивал Великую Княгиню о Великом Князе, и она настолько мужественно брала все на себя, что не выдала своего горя и волнения». Поначалу физически крепкий Рудинкин даже немного пошел на поправку, и газета «Русское слово» от 6 февраля 1905 года сообщала: «Пострадавший от взрыва кучер Его Императорского высочества Великого Князя Сергея Александровича Андрей Рудинкин чувствует себя значительно лучше. Вчера в Яузской больнице его посетило очень много лиц — родственники, сослуживцы, знакомые». Но через три дня после взрыва Рудинкин скончался. Великая княгиня Елизавета Федоровна присутствовала на отпевании, а затем шла за гробом пешком от Яузской больницы до Павелецкого вокзала, ведя под руку его вдову. Рудинкин был погребен на своей малой родине в районе Ступино, а Елизавета Федоровна взяла на себя обязанности по содержанию его семьи.

Согласно традиции, во всех российских больницах до революции существовали церкви для крещения младенцев, отпевания умерших и молитв болящих. В 1899 году на средства сына московского губернатора Петра Павловича Дурново и пожертвования купца Титова к главному дому была пристроена больничная церковь. Нижний храм был освещен в честь преподобного Сергия Радонежского и предназначался для отпевания умерших; верхний храм имел посвящение иконе Богородицы «Всех скорбящих Радость». После революции церковь упразднили. Сейчас в здании церкви на первом этаже находится архив больницы, а на втором этаже слушают лекции и смотрят фильмы студенты Первого МГМУ имени Сеченова, для которого больница является клинической базой. В ходе недавнего ремонта на сводах алтарной части храма обнаружили старые фрески.